Сгореть, но спасти. В память о лётчике Мамкине
Боль, которую испытал лётчик-герой Александр Мамкин в горящей в кабине самолёта, трудно даже представить. И совершенно немыслимо то, что, терзаясь этой болью, человек справился с управлением и спас детей...
События, о которых идёт речь, произошли зимой 1943-44 годов, когда фашисты приняли очередное зверское решение: использовать воспитанников Полоцкого детского дома №1 как доноров. Немецким раненным солдатам нужна была кровь. Где её взять? У детей.
Первым встал на защиту мальчишек и девчонок директор детского дома Михаил Степанович Форинко (он руководил подпольной группой). Конечно, для оккупантов никакого значения не имели жалость, сострадание и вообще сам факт такого зверства, поэтому сразу было ясно: это не аргументы. Зато весомым стало рассуждение: как могут больные и голодные дети дать хорошую кровь? Никак. У них в крови будет недостаточно витаминов или хотя бы того же железа. К тому же в детском доме нет дров, выбиты окна, очень холодно. Дети всё время простужаются, а больные — какие же это доноры? Сначала детей следует вылечить и подкормить, а уже затем использовать.
И немецкое командование согласилось с таким «логическим» решением. Михаил Степанович предложил перевести детей и сотрудников детского дома в деревню Бельчицы, где находился сильный немецкий гарнизон. И опять-таки железная бессердечная логика сработала. Первый, замаскированный шаг к спасению детей был сделан...
Далее началась большая, тщательная подготовка. Детей предстояло перевести в партизанскую зону, а затем переправлять на самолёте.
И вот в ночь с 18 на 19 февраля 1944 года из села вышли 154 воспитанника детского дома, 38 их воспитателей, а также члены подпольной группы «Бесстрашные» со своими семьями и партизаны отряда имени Щорса бригады имени Чапаева. Обратите внимание, уважаемые читатели: ребятишкам-то было от трёх лет и до четырнадцати. И все — все!!! - молчали, боялись даже дышать. Старшие несли младших. У кого не было тёплой одежды — завернули в платки и одеяла. До чего должны были довести людей фашисты, чтобы даже трёхлетние малыши понимали смертельную опасность — и молчали...
На случай, если фашисты всё поймут и отправятся в погоню, около деревни дежурили партизаны, готовые вступить в бой. А в лесу ребятишек ожидал санный поезд — тридцать подвод.
Очень помогли лётчики. В роковую ночь они, зная об операции, закружили над Бельчицами, отвлекая внимание врагов. Детишки же были предупреждены: если вдруг в небе появятся осветительные ракеты, надо немедленно садиться и не шевелиться. За время пути колонна садилась несколько раз. До глубокого партизанского тыла добрались все.
Теперь предстояло эвакуировать детишек за линию фронта. Сделать это требовалось как можно быстрее, ведь немцы сразу обнаружили такую «пропажу». Находиться у партизан с каждым днём становилось всё опаснее.
На помощь пришла 3-я воздушная армия, лётчики начали вывозить детей и раненых, одновременно доставляя партизанам боеприпасы. Было выделено два самолёта, под крыльями у них приделали специальные капсулы—люльки, куда могли поместить дополнительно нескольких человек. Плюс лётчики вылетали без штурманов — это место тоже берегли для пассажиров.
Вообще, в ходе операции вывезли более пятисот человек. Но сейчас речь пойдёт о только об одном полёте, самом последнем. Он состоялся в ночь с 10 на 11 апреля. Вёз детей гвардии лейтенант Александр Мамкин. Ему было 28 лет. Уроженец села Крестьянское Воронежской области, выпускник Орловского финансово-экономического техникума и Балашовской школы. К моменту событий, о которых идёт речь, Мамкин был уже опытным лётчиком. За плечами — не менее семидесяти ночных вылетов в немецкий тыл.
Тот рейс был для него в этой операции (она называлась «Звёзочка») не первым, а девятым. В качестве аэродрома использовалось озеро Вечелье. Приходилось спешить ещё и потому, что лёд с каждым днём становился всё ненадёжнее. В самолёт Р-5 поместились десять ребятишек, их воспитательница Валентина Латко и двое раненных партизан. Сначала всё шло хорошо, но при подлёте к линии фронта самолёт Мамкина подбили.
Линия фронта осталась позади, а Р-5 горел... Будь Мамкин на борту один, он набрал бы высоту и выпрыгнул с парашютом. Но он летел не один. И не собирался отдавать смерти мальчишек и девчонок. Не для того они, только начавшие жить, пешком ночью спасались от кровопийц-фашистов, чтобы разбиться. И Мамкин вёл самолёт...
Пламя добралось до кабины пилота. От температуры плавились лётные очки, прикипая к коже. Горела одежда, шлемофон, в дыму и огне было плохо видно. От ног потихоньку оставались только кости. А там, за спиной лётчика, раздавался плач. Дети боялись огня, им не хотелось погибать.
И Александр Петрович практически вслепую вёл самолёт. Превозмогая адскую боль, уже, можно сказать, безногий, он по-прежнему крепко стоял между ребятишками и смертью.
Мамкин нашёл площадку на берегу озера, неподалёку от советских частей. Уже прогорела перегородка, которая отделяла его от пассажиров, на некоторых начала тлеть одежда. Но смерть, взмахнув над детьми косой, так и не смогла опустить её. Мамкин не дал. Все пассажиры остались живы.
Александр Петрович совершенно непостижимым образом сам смог выбраться из кабины. Он успел спросить: «Дети живы?» И услышал голос мальчика Володи Шишкова: «Товарищ лётчик, не беспокойтесь! Я открыл дверцу, все живы, выходим...» И Мамкин потерял сознание.
Врачи так и не смогли объяснить, как мог управлять машиной да ещё и благополучно посадить её человек, в лицо которого вплавились очки, а от ног остались одни кости? Как смог он преодолеть боль, шок, какими усилиями удержал сознание?
Похоронили героя в деревне Маклок, что в Смоленской области. С того дня все боевые друзья Александра Петровича, встречаясь уже под мирным небом, первый тост выпивали «За Сашу!»...
За Сашу, который с двух лет рос без отца и очень хорошо помнил детское горе. За Сашу, который всем сердцем любил мальчишек и девчонок. За Сашу, который носил фамилию Мамкин и сам, словно мать, подарил детям жизнь.